Комментарий к записи: во фрагменте "Вариация 1 (вариант) "плывет" звук, но мы решили включить его, т.к. Б.М. очень интересно (и зловеще) показывает контрапункт темы и "хромающей" линии баса.

Из книги: "Сохранилась запись урока-показа Б.М. «Вариаций на тему Корелли». Берлин насыщал эту музыку огромной трагедийной силой, доходившей местами до исступления. Что-то от Достоевского в этом сочетании православного хорового пения, – а именно так трактовал Б.М. гармонии темы – с извивающимися хроматизмами вариаций, с какой-то невозможностью просветления, с болезненностью мажорных фрагментов (кроме ре-бемоль-мажорного хорала). Серия вариаций превращалось в «Каприччос на русскую тему». А тема у Берлина звучала-то изумительно по-русски. Простейшая гармоническая интонация – ре-минор/ля-мажор – насыщалась этой, задолго и независимо от нее существовавшей, тоской, превращаясь в интонацию «плача юродивого». Весь гармонический восьмитакт темы трактовался «православно», но мелодия интонировалась трагично.

          Берлин часто подчеркивал «цыганский» характер тем Рахманинова, где дыхание «иссякает», по мере продвижения мелодии (так, исполняя сочинения Рахманинова, фразируют Горовиц, сам Рахманинов, Плетнев). Огромное значение играла фразировка темы как целого: «Здесь нужно думать восьмитактами» - подчеркивал Берлин. Кульминация восьмитакта – в точке золотого сечения, между 2-ой и 3-ей долями 5-го такта.  Необходимо было еще перед игрой представить себе этот восьмитакт, и потом играть все вариации, «охватывая в голове» по 8 тактов. Как, какими нотами можно было это записать?

             Общий колорит темы – безысходность, которая и не думает рассеиваться в вариациях. В первой вариации контрапункт в левой руке начинал вдруг корчиться изломами,  то ли высмеивая солидность темы, то ли угрожая ей. Тончайшие оттенки rubato создавали эффект полиритмии.

Третья вариация, Tempo di menuetto. Но какой-же здесь, простите, менуэт? Тяжелая помпезность, у которой из-за спины выползает шипящая змея … Берлин показывает вариацию как бы в двух параллельно идущих темпах.

В Седьмой вариации гул стоит над роялем, октава ре-ре «истово» долбится, как набат. И опять – полная яда, ползущая Восьмая вариация – аккорды удерживаются пальцами и полупедалью, левая рука – остро, со своим рисунком, и почти в своем темпе.

В Девятой вариации – остинатное «ре» уже в басу, как pizzicato, только страшнее, чем в оркестре. Левая рука перевоплощается попеременно в pizzicatto струнных, то в хор валторн. Две линии – валторны пытаются взойти, словно взять какой-то рубеж, а «ре» пресекает все их стремления.

Одиннадцатая вариация – торжествующее хамство и унижение…почти как у Мусоргского в "Двух евереях". Интермеццо – никакой лирики, никакого Востока. Слово «от автора». Протест! Опять форма собирается 8-тактами. И как закономерность, приходит умиротворенный Хорал - как будто мука отпустила сердце …на 16 тактов. А как прозрачно, с «больными» интонациями, звучала у Берлина следующая вариация! «Посмотрите, как гениально. Здесь нота «ми» борется с «ми-бемолем». Ми… ми… ми… Он не может вырваться. А здесь давай Испанию!». Это уже следующие две вариации. Как будто вдруг вспомнили, что тема-то испанская - Folia.

Кода. Огромным усилием завоевывается верхнее «ре»… но удержаться нет сил…тема «сдает» завоеванные позиции, цепляясь за уступы средних голосов… Конец. (Сергей Дрезнин).